» - ну а ты ничего странного не заметил? - Лили давно не смотрит в книгу на своих коленях, пытливым взглядом просверливая дыру в виске своего парня.  Джеймс рассеянно поглаживает лодыжку ведьмы, лениво листая учебник. в гостиной никого не осталось, все разошлись по своим комнатам и они тут вдвоем. могли бы, конечно, целоваться, но оба погрязли в учебе. хотя Лили плавно и упрямо свела тему скудного обмена фразами к Сириусу.
- ну... - Джеймс неоднозначно пожимает плечами, но не поднимает взгляд на девушку. он уже имел разговор с Сириусом, просто не считает, что имеет право раскрывать его суть для Лили. они лучшие друзья, практически братья, и Джеймс уважает тайну Сириуса.
- да что ну? твой лучший друг изменился и больше всего он меняется в присутствии Ремуса. - Лили шумно фыркает и кладет ладонь поверх страницы учебника - подводит черту. с учебой закончили. поговори со мной. Джеймсу ничего не остается, кроме как поднять взгляд на девушку. и она тут же округляет глаза, выдыхая тихо,
- так ты знал! блин, Джеймс! - маленький кулачок ударяет в плечо. Джеймс нехотя уворачивается и тоскливо тянет,
- умоляю, не подавай вида. для него это все сложно... - порой создается ощущение, что о чувствах Блэка этот парень печется куда больше, чем о чувствах Эванс. да и многие, пожалуй, думали, что однажды парочка выйдет именно из них - Джеймса и Сириуса.
- Джеймс, проблема вообще не в этом. если все так и продолжится, то будет взрыв. - Лили задумчиво смотрит в сторону окна и закусывает губу. Джеймс отлично знает это ее состояние и ему уже не нравится. если Лили что-то задумает, то это из нее никаким обливиэйтом не выбить.
- давай устроим летнюю поездку. Сириус согласится точно, он в любой момент рад уехать от своей матери. Ремуса я уболтаю. возьмем девчонок для отвода глаз. и может эти двое что-то все же решат... ну вдруг. - ее просящие зеленые глаза как всегда ломают волю Джеймса. он со вздохом кивает, сдаваясь и терпит капитуляцию, даже не попытавшись дать отпор.

♦  ♦  ♦  ♦  ♦  ♦  ♦  ♦  ♦  ♦

Сириус провожает его фигуру взглядом и возвращает взгляд к лицу Эванс. рыжая смотрит с каким-то подтекстом, но Блэк быстро отводит взгляд в сторону - ему не хочется делиться этим ни с кем. Джеймс его буквально пытал, чтобы добиться ответов, но на этом все. в этой компании, ну среди Мародеров и Лили, он доверяет всем. просто его тайна слишком... слишком. с таким он мог бы обратиться только к лучшему другу. или к Ремусу, не касайся его эта тайна напрямую.
- тут, кстати, озеро есть. за полем. завтра можем сходить. - Джеймс лениво бросает слова, глядя поверх головы Питера в сторону окна. идея находит отклик у всех, а Сириус смеется,
- опять будешь бухтеть, что воняет мокрой псиной! - и по комнате прокатывается раскатистый смех всей компании.

когда Ремус возвращается к остальным, Сириус даже не слышит. только чувствует - касание к собственной макушке. и ворох мурашек по коже. ему становится до одури страшно, неловко и странно. и он хочет, чтобы этот момент продлился подольше. в его взгляде буквально описан испуг и восторг в адской смеси один к одному. но Люпин отходит и Сириус бросает короткий взгляд тому в спину. а следом отвлекается на Мередит, которая показывает что-то в журнале. кивает, не вникая в слова, и мыслями находясь явно где-то не здесь. зато Кэти в разговор включается молниеносно,
- Джеймс привез вино! давайте поиграем во что-нибудь? - Сириус только успевает поднять взгляд на девушку, как та уже выпаливает, - сначала в правду ли действие на выпивку. а потом... в бутылочку? или кому-то слабо? - и он почти готов закатить глаза, считая идею глупой и ребяческой. но внезапно поддержку эта идея находит не у кого-нибудь, а у Лили. у Лили, мать ее, Эванс.
- о, давайте! - она смеется и пихает Джеймса в плечо.

какая
нахуй
бутылочка

Сириус замирает на одно мгновение. за этот короткий миг идею успевает подхватить Мередит, с восторгом заливаясь смехом. Питер и Сильвия как-то неловко мнутся, но вроде бы и не отказываются. и Сириусу ничего не остается, кроме как играть свою единственную роль. он всегда и для всех веселый парень, готовый ввязаться в любую авантюру. опасный в своих спонтанных и порывистых действиях, шумный, яркий, на все согласный. для всех он бабник, по которому вздыхает половина школы, а он крутит и вертит всеми себе в угоду. для всех он бунтарь, революционер и главная головная боль декана. с этой ролью Сириус всегда справляется на пять с плюсом, потому что... ну, он такой и есть.

а у таких
не бывает
чувств

- блядь, ну смотри, потом не ной! - он обращается к Кэти, но всем своим видом поддерживает идею. а сам думает, что это пиздец. это провал. это не по краю, это уже просто прыжок в бездну. если совпадут он и Мередит - это ебаная проблема. Сириус же не дурак. он знает, что Мередит давно ему в рот смотри и готова залезть в штаны прямо тут и при всех. а ты попробуй залезть мне в душу, а не в ширинку, а? но с этим куда лучше вышло у Ремуса. и совпади они двое, это тоже будет похоже на издевку. потому что Сириус не знает как поведет себя. и боится, того как поведет себя его друг. Ремус может засмеяться, сказать, что вообще-то друзья могут и руки просто пожать, ни к чему эти глупости.

но он хочет его поцеловать.

хотя бы один раз. хотя бы в игре. хотя бы якобы в шутку. чтобы потом, даже прожив целую жизнь, охраняя свой блядский секрет, Сириусу было что вспомнить. чтобы он мог сказать самому себе, что у него был хотя бы один поцелуй. да, не настоящий, но... с течением лет память сотрется, дорастут несуществующие детали и это воспоминание станет теплым, ласковым и желанным.

таким, какие обычно используют для патронуса.

побег.
погоня.
Сирин все равно, что ее могут запереть снова. и плевать на размеры замка, который на этот раз повесят на золоту клетку. нет, ее не убьют. разумеется. она важнее, она нужнее, она блядь слишком ценный товар. просто амфора. сосуд для смертельных магически талантов. пресловутая вестница смерти и горя, которая может одним взмахом крыла убить целую армию. никто не убьет Сирин. никто.

у нее нет никакого плана.
есть только яростное желание выгрызть себе свободу. если бы она только могла снять этот ошейник со своей шеи. о, она бы дала волю всей своей злости. она бы вырвала сердце Чернобога руками из его зловонной грудной клетки. но она все еще просто пташка, которой подрезали крылья и голосовые связки.

волк быстро сдается. начинает спрашивать про конкретику, про страну. Сирин задумывается. у нее есть догадки, но любая может оказаться ошибкой. конечно, она понимает, что количество их ошибок критически важно свести к минимуму. может быть, повезет и чутье сработает как надо. а может, они объедут пять стран прежде чем найдут Алконост. или не найдут вовсе. и любой из этих вариантов лучше ,чем сдаться и ничего не делать вовсе.

и ты так легко готова пожертвовать жизнью волка?

Сирин не отвечает на это вопрос даже себе самой. потому что готова. потому что лучше смерть, чем вечная неволя. ей осточертело быть заложницей чужих амбиций. даже если прутья клетки из чистого золота, это все еще клетка. все еще мучительный капкан, заставляющий ее, Сирин, плясать под чужую дудку. и она глазом не моргнет, пожертвовав сотней жизней ради своей свободы. надеется, что не придется. надеется, что успеет вытащить волка прежде, чем тому перережут горло. надеется, что ее сил хватит снять с него этот ошейник. надеется, но знает, что ситуация может повернуться иначе. и даже выстланная кровью целая страна трупов ее не пугает.

что-угодно за свободу.

Алконост может прятаться где-то в тиши. в Венеции или в Париже. Сирин делает ставку на последний вариант, почему-то ее тянет туда. будто ароматом ванили, дождевой пыли и цветов в магазинчике на углу выстлан манящий путь. что-то слишком родное, будто она там уже была вместе с сестрой. не хотелось бы ошибиться, но им придется пробовать вариант за вариантом в попытках отыскать нужный. если они успеют и их не отловят раньше.

Сирин выныривает из мыслей о сестре, вскидывая брови в немом вопросе, одним лишь взглядом обращенном к волку - помощь? она не слишком то против помогать кому-то, но что она может сейчас? быть рядом безмолвной тенью - так научили. заставили вызубрить. когда она снимет золотой обруч с тонкой шеи, она сможет куда больше. тогда ее помощь будет иметь вес. но Сирин только хмурится и кивает - помогу. не знает с чем и понятия не имеет как. волк тоже понимает, что ее сил почти нет сейчас. не может не понимать.

когда волк говорит идти в машину, Сирин усмехается тихо, прячась в морском ветре - так играючи она вдруг подчиняется теперь кому-то другому. иронично, что именно этого человека она просит о помощи в вызволении. нет, конечно, волк - не Чернобог. волк очарован. волк будет с ней рядом. волк пойдет за нее под пулеметную очередь. но прямо сейчас Сирин смешно и горько. ею снова командуют.

легко вспорхнув над песком, Саванна шагает босыми ногами по теплому золоту, кутаясь в свой черный саван. кинематографично, красиво. как пленница богатого шейха, прячущая лицо даже от пронырливого и пытливого ветра. она не смотрит по сторонам, прекрасная зная, что за ними наблюдают. Чернобог отправил свою золотую птичку без личного сопровождения, но и это лишь дань безопасности. с ним ее жизнь была бы подвержена куда большей угрозе. и все же к ней приставили целую армию. чтобы ничего не случилось. Чернобог давно не верит в то, что Сирин попытается сбежать. зачем ей подобная блажь, если ошейник все равно не позволит насладиться свободой?

воздух в машине лижет неприятной прохладой, вызывая мурашки по белой разогревшейся солнцем коже. Сирин садится на заднее сидение, чтобы привычно и без лишних вопросов. не меняет одежду, только надевает обратно свои туфли, враз становясь похожей на какую-нибудь модель нижнего белья - в купальнике, накидке и на каблуках. но эта мысль ее не смешит. узкие длинные ногти отбивают неровный ритм по кожаном обивке салона.

клянусь, я вернусь за тобой. сначала я сделаю все, чтобы сбежать. но потом, о, потом я вернусь. и скольких ты убьешь в попытке меня удержать, столько раз я буду бить ножом для льда тебе прямо в легкие. чтобы ты задыхался также, как я задыхаюсь от невозможности сказать хоть слово. я вернусь, Чернобог.
я вернусь и тогда ты узнаешь, что значат настоящая сила и настоящая ненависть.